Новосибирск | Главный Константин Голодяев

В восьмом интервью проекта «Новосибирск | Главный» Дмитрий Петров поговорил с краеведом и научным сотрудником музея Новосибирска Константином Голодяевым о истории Ново-Николаевска, новосибирском снобизме (но без московской упертости) и узнал, почему нужно быть как Моисей, который 40 лет водил евреев по пустыне.

— Дмитрий Петров (Далее — Д): Константин, скажи, пожалуйста, ты родился в Новосибирске? 

— Константин Голодяев (Далее — К): Я приехал в Новосибирск, когда мне было четыре года, а родился я во Владивостоке. Мы — то есть мои предки — ещё в начале XX века оказались на Дальнем Востоке из-за столыпинской реформы. Но моя мама родилась в Сибири, а потом, после школы, уехала учиться в Дальневосточный технологический институт (примечание редактора: сейчас Владивостокский государственный университет экономики и сервиса). Когда родители поженились, и появился я, они переехали в Новосибирск. 

— Д: А ты не думал никогда уехать из Новосибирска? 

— К: Навсегда — точно нет. Я много путешествую и на второй недели начинаю думать: «А как дома?». Мысль «в другом городе лучше» — заблуждение. Хорошо, когда когда ты приехал в гости: удивляешься дорогам, трамваям, архитектуре, людям. Но через месяц-то все не так. Уже хочется прийти домой, где все твоё и всё знакомое. 

— Д: Как бы ты определил основные черты сегодняшнего новосибирца? 

— К: Сегодняшнего? Так… Столичный снобизм, но без московской упертости. Мы отличаем себя от жителей других городов. У новосибирцев есть такой — как бы сказать без матерного слова — пофигизм. И, слава Богу, активно и положительно формируется позитивное отношение к городу. Неравнодушных становится очень много. 

— Д: Ты помнишь момент, когда решил стать историком-краеведом? 

— К: Интерес к истории у меня появился еще в детстве: мама во время прогулок рассказывала мне истории о городе, а с отцом мы общались про него. Еще в школе я очень любил историю, а когда закончил — попробовал поступить на истфак в НГУ. Был страшный конкурс, мне не хватило 0,5 балла. Ладно, поехал в Томск — так тоже чего-то не хватило. От заочного обучения я отказался. Затем армия и уже всё. Но мой интерес к истории выплеснулся не в пустоту. Я его реинкарнировал из-за истории своей семьи. Начал изучать всё, что происходило с моими родственниками, на фоне каких исторических событий. Вообще всех призываю, пожалуйста, изучайте историю своего рода. Поговорите с бабушками, дедушками, родителями. Они уйдут и все. Так вы закончите историю семьи, потому что не узнаете начала. Так у людей и формируется любовь к родине. 

— Д: А почему краеведение? 

— К: Меня трудно заткнуть. А сущность краеведения в том, что информацию сложно держать в себе. Я обязательно поделюсь тем, что знаю, с другими..Пусть меня даже накажут. Ну и что? Сотни профессиональных историков пишут в стол. А потом целый год стоят в очереди, чтобы их работу опубликовали в каком-нибудь научном журнале. А у меня новость живая! Поэтому я начал писать в социальных сетях. Меня заметили и предложили писать для СМИ. Теперь у меня музейная работа и краеведческо-историческая. И она меня так сильно захватила… Я без нее теперь жить не могу. У меня даже не остается времени на быт. Можно сказать, у меня одержимость. Или пассионарность. Моя цель: отдать все, что я знаю, людям. Я не хочу, чтобы после меня остался архив, который выбросят на помойку. Вспомним архив даже, например, Николая Тихомирова — кладезь всего! Но он оказался на помойке. 

— Д: Кстати, пока не ушли далеко. YouTube-проект «Новосибирск | Главный» делается под эгидой городской резиденции «Тихомиров» и…

— К: А почему вы назвали жилой комплекс в честь Тихомирова? 

— Д: Нам кажется, что Николай Тихомиров помог сделать из сибирской глуши мегаполис. И новый строительный проект может стать драйвером для развития Новосибирска. 

 — К: Да, Николай Тихомиров — наше знамя, наше все. Но он — не единственный инженер, который остался в Новосибирске. Да, таких мало, большинство разъехались. Был Григорий Будаков, он все начинал: ставил театр, школу, боролся с пьянством, начал строить мост. Были и другие замечательные инженеры: Николай Меженинов, Владимир Линк и другие. Вместе с ними сюда приехала петербургская интеллигенция, дворяне, музыканты. Помимо объектов они создали творческое начало Новосибирска. Вернусь к Тихомирову. Уже при жизни Николай Михайлович, как говорится, имел вес. Потом его на какое-то время забыли. Но в последнее время его имя зазвучало вновь. Думаю, что заслуженно, так как он хороший пример подхода к работе. К слову, Тихомиров приехал в Ново-Николаевск в период некоего безвременья: Будаков уехал в Томск летом 1885 года, а Тихомиров приехал в октябре 1886. Почти год железнодорожный мост через Обь строили без руководителя. Осенью Тихомиров приехал — ему оставалось поставить еще несколько мостовых секций. В итоге он достроил мост, опередив сроки. И тогда он мог уехать. Но нет. Согласно императорской программе, вдоль моста в специальных узловых точках планировалось возводить храмы. За их строительство отвечало Министерство путей и сообщения России (примечание редактора: МПС). МПС назначает Николая Тихомирова на управление строительством собора во имя князя Александра Невского. 

— Д: Когда я смотрю на собор во имя Александра Невского, мне кажется, что его строили не по православным канонам. 

— К: Его строили в византийском стиле, он больше похож на крепость. Кроме строительства храма в 1897 году Тихомиров помогает с переписью населения. Еще он участвовал в организации пожарного обоза. Тогда даже появилось понятие «тихомировская ограда». Во дворе его дома — на нынешней улице Фабричной — стояли пожарные обозы. Фактически у него под окном была пожарная часть. В общем, он всегда работал. Его жена Мария Ананьина все время спрашивала: «А отдыхать-то когда?». К сожалению, отдохнуть он не успел. В декабре 1899 года Тихомиров завершил строительство храма, а меньше чем через год, в октябре 1900, он погиб от кровоизлияния в мозг. Скорее всего, переработал. 

— Д: Я слышал, что его могилу заасфальтировали. Это правда? 

— К: Да. Во время советской власти в конце двадцатых собор закрыли, часть земли отобрали, ограду отодвинули, а оставшейся кусок замостили. Даже надгробную мраморную плиту Николая Тихомирова увезли. Её потом на трансформаторные щитки пилили. Супруга Тихомирова в пятидесятые годы ходила и писала на асфальте, где когда-то находилась могила, «Здесь лежит строитель храма сего». Когда краска смывалась дождем, она возвращалась и восстанавливала надпись. Но в 1961 году она умерла. Но могилу нашли, когда в собор заселили студию Западно-Сибирской кинохроники. Им потребовались большие энергетические мощности, стали прокладывать кабель. Так и наткнулись на могилу. А дальше детективный сюжет: город возбужден. Вызвали музейщиков, археологов. Чтобы новосибирцы не знали, куда везут саркофаг, машина с ним кружила по городу полдня. Но в итоге тайно вернулась почти в то же место в Краеведческий музей. Такая спецоперация была нужна, чтобы запутать народ. 

— Д: Есть сведения, что Тихомирова чуть ли не в латах и с мечом похоронили. Это правда? 

— К: Не в латах конечно, но при нем лежала шпага, поскольку он был коллежским секретарем. На ней были видны инициалы «Н. Т.» Еще сохранилась его фуражка. Безусловно, это были его останки. Потом их перезахоронили на Заельцовском кладбище. А затем, в 2010 году, на месте новой могилы поставили большой монумент. Тогда и началось время Тихомирова. 

— Д: У нас в программе есть традиция: предыдущий гость задает вопрос следующему. В прошлом интервью бизнес-антрополог Герман Тепляков сформулировал свой вопрос так: «Если бы ты стал сити-менеджером, какой бы первый указ ты издал?». 

— К: Слава Богу меня такая судьба не ждет. Страшное дело... Но, возможно, я бы занялся озеленением города. 

— Д: Например, предлагаешь провести программу «Парки Новосибирска»? 

— К: «Парки Новосибирска» — огромная программа. Её нужно прорабатывать. Но первое, что можно сделать: порекомендовать каждому новосибирцу посадить дерево перед домом. К слову, такую инициативу придумал не я. Ее придумал первый глава Ново-Николаевска Владимир Жернаков. В 1910 году после огромного пожара в мае 1909 года он сделал «постановление о древонасаждении», то есть попросил каждого домовладельца высадить деревья. 

— Д: Константин, слушай, а какая история у территории Новосибирска до 1893 года? 

— К: Нужно начинать с истории Новосибирской области. Коренное население — барабинцы — жили тут с начала первого тысячелетия. Еще здесь жил другой этнос — чаты. Они появились тут, когда сибирский трон захватил хан Кучум. А когда сюда пришли, скажем так, русские, тут жили еще и теленгуты. Первое русское образование где-то на месте нынешней Новосибирской области — от 1707 года. Тогда теленгутов оттеснили на юг, то есть на Алтайский края, и сюда пришли русские земледельцы. Даже село Кривощёково еще не огородили рвами, оно считалось свободным крестьянским поселением. 

— Д: У нас же здесь не было крепостного права, да? 

— К: В Сибири вообще не было помещичьего землевладения. Но было кабинетское. То есть земля принадлежала кабинету Его Императорского Величества. На секундочку: нашу землю подарили императрице Екатерине II в качестве взятки. Но императрица была не такова: она резко взяла подаренные земли под личное управление и создала кабинет Его Императорского Величества. К слову, о свободе. В 1895 году в Ново-Николаевске собрался крестьянский сход — реальное вече, демократия! Они решили написать письмо губернатору с содержанием, мол, «вот вы знаете, мы здесь живем, давно живем, хорошо живем, нам земельки не хватает. А вообще, господин губернатор, вы бы нам дали уже звание посада или города». Власти ошарашены: с 1893 года — года образования — два года прошло, а им уже город подавай. Наглецы. В общем, первые жители Новосибирска приехали сюда не железную дорогу строить, они приехали возводить город. Местным жителям ответ губернатора не понравился. Всего через два года — в 1897 — они посылают телеграмму в Санкт-Петербург на имя императора Николая II, где просят тоже самое. Такая здоровая наглость, местами прямая дерзость и позволила городу получить землю.  

— Д: А какие еще особенности Ново-Николаевска ты можешь вспомнить? 

— К: Здесь сразу с 1893 года — все-таки предлагаю не спорить о дате появления экс-Новосибирска, можем в такие дебри уйти…— был капитализм. Все, кто сюда съехался, имели капиталистическую хватку. Ещё Новосибирск — город монстр: мы скушали 12 деревень, которые располагались на месте Новосибирска. Своим ростом мы перекрыли все пути развития старым городам. Почему мы так сделали? Есть замечательная поговорка: «Лучше сделать заново, чем что-то переделать». 

— Д: А что конкретно сделали жители Ново-Николаевска? 

— К: Сделали город с нуля. В старых города люди наслаждались жизнью: у них все хорошо, им ничего не нужно. У нас же по-другому: проводят железную дорогу, приезжают люди. Ничего нет, им все надо. Нужно строить город, предприятия, мост в конце концов. Потом приехала питерская интеллигенция. Что нужно? Театр, катки, школы. Так люди с рьяной энергией взялись за созидательную работу. Уже через 20 лет, к началу Первой мировой войны, Новосибирск считался самым крупным городом в Сибири. 

— Д: Скажи, а что случилось с духом предпринимательства или пассионарности сейчас? 

— К: Сейчас мы заняли позицию тех «старых городов»: сидим на удобном месте и нам мало что нужно. Сначала дух капитализма развалила Первая мировая война, потом Революция и Гражданская война. К началу тридцатых годов он немного восстановился: тогда мы стали красивым городом с заводами-гигантами (примечание редактора: ныне завод имени Чкалова Сибсельмаш) и Оперным театром. 

— Д: Мне рассказывали, что Оперный театр сначала строился не как театр. 

— К: Да, он сначала строился как Дом Науки и Культуры или сокращённо: ДНК. По планам он должен был стать многофункциональным синтетическим театром с бассейном, цирковой ареной. А купол хотели использовать как планетарий. Знаешь, даже хорошо, что мы получили прекрасный оперный театр, а не синтез всего. 

— Д: В проекте «Новосибирск | Главный» я обычно спрашиваю, что бы наш гость снес в Новосибирске, но для тебя я переформулирую вопрос. Как ты считаешь, есть ли у нас названия улиц, которые должны кануть в лету?

— К: Я буду осторожен, потому что, во-первых, финансы, — переименование улиц стоит недешево — а во вторых, в Новосибирске настолько разные люди живут… У нас один может быть за Сталина, второй — за Ельница, а третий — анархист. И все мы живем в одном городе. Ни одно решение не будет единодушно воспринято всеми жителями Новосибирска. Поэтому не нужно обострять ситуацию. 

— Д: То есть твоя позиция — советское наследие топонимов следует сохранить? Но тогда какой-то город призраков получается. Призраков, которые не относятся к Новосибирску, всего-лишь идеологическое наследие давно ушедшей эпохи. 

— К: У нас в большинстве выборов побеждает КПРФ. Коммунистическая идеология сидит в большинстве новосибирцев, и её не нужно ломать. Ее нужно переждать. Моисей 40 лет водил евреев по пустыне. Поэтому люди сами все поймут, терпения. 

— Д: Хорошо. Давай немного про бизнес. Веришь ли ты в то, что культурно-историческое сообщество может выстроить диалог с девелоперами и властью, чтобы найти баланс интересов между прибылью, историей и общественным благом? 

— К: Да. Девелоперам нужна история, потому что в любом продукте требуется легенда. А у нас даже не легенда, а чистая правда. Мы живем в нажитом месте. Нужна совместная работа бизнеса, у которого есть деньги, и музейной инфраструктуры. 

— Д: Правильно ли я понимаю, что любой бизнесмен может обратиться к историкам, чтобы вы помогли воссоздать историю места? 

— К: Конечно. Я не один в городе, у нас целый музей Новосибирска. Мы можем заниматься совместными взаимовыгодными вещами. Например, одна из моих любимых экскурсий — высотная. На крыше одной из высоток на левом берегу Новосибирска я все рассказываю о находящихся рядом исторических объектах. Но сейчас таких объектов становится все меньше, так как в городе плотная застройка, панорамные виды уходят. 

— Д: Константин, а что интересует туристов, которые приезжают в наш город? 

— К: Мы по прежнему считается городом, где нечего смотреть. Городом-транзитом. Это так, нас посещают, проезжая мимо. Но сейчас люди стали задерживаться на день-два. Интересуют всех разные вещи: кто-то цепляется за конструктивизм, другие приезжают изучать промышленную архитектуру. Еще я люблю проводить экскурсии по дворам. В Центральной части в Тихом центре много красивых дворов. Начиная с улицы Каинская, где произошел пожар 1909 года. Мало того, что там есть история, там остались камни после пожара. 

— Д: Что ты думаешь насчет сохранения исторической памяти? 

— К: Я пессимист в вопросе сохранения исторической памяти в Новосибирске. Кажется, что через 20-30 лет произойдет чудовищное смешение всех стилей. У нас не останется ни одного уголка, где будет выдержан дух времени. 

— Д: Я тебя услышал, Константин. Скажи, пожалуйста, какой вопрос ты бы хотел задать следующему гостю программы «Новосибирск | Главный»? 

— К: Так или иначе мы все стремимся к тому, чтобы Новосибирск становился уютнее, благороднее, красивее. Поэтому вопрос простой: какой малобюджетный проект может сделать Новосибирск чуть-чуть комфортнее, чуть-чуть приятнее и чуть-чуть лучше?