Сергей Афанасьев: «Новосибирск — правильный мегаполис»

В девятом интервью проекта «Новосибирск | Главный» Дмитрий Петров поговорил с художественным руководителем Новосибирского городского драматического театра Сергеем Афанасьевым о потреблении театра, «всяческом Новосибирске» и сибирском кинематографе. 

— Дмитрий Петров (Далее — Д): Сергей Николаевич, на ком лежит ответственность за состояние Новосибирска? 

— Сергей Афанасьев (Далее — С): А я могу с вами не соглашаться? Новосибирск сегодня — в самом лучшем состоянии. Я прожил в нем порядка 40 лет: я Новосибирск в эпоху локального застоя. А сегодня, когда строится четвертый мост, когда строится новая ледовая арена, когда мы понимаем, что Новосибирск — третий город, третья культурная столица России — нужно относиться к городу к уважению. 

— Д: А как же, например, снег или пыль?

— С: Не хотите снега — отправляйтесь в Испанию или на Мальдивы. Снег — достопримечательность города. Как и пыль. Друзья, правда. Вы же не жалуетесь на пыль в Колорадо или Канзасе. Давайте относиться к Новосибирску с уважением и не думать, что единственный человек, который сегодня отвечает за появление пыли или снега в городе — мэр. 

— Д: Новосибирск — для сильных, это правда. А вы считаете, что наш Новосибирск — третий культурный город в России? 

— С: Он «всяческий»: культурный, экономический, политический. 

— Д: Сергей Николаевич, а можно ли назвать Новосибирск одним из театральных центров страны? 

— С: Что значит «можно ли»? Это факт. Я вам честно скажу: недавно из Новосибирска улетел экс-директор Бахрушинского музея, главный редактор журнала «Сцена» Дмитрий Викторович Родионов. Он гостил в Союзе театральных деятелей (далее — СТД), чтобы дать нам рецепты и проекты развития нашего театрального музея СТД «Новосибирск». Так вот. Он сказал, что его поразила театрально-культурная ситуация в Новосибирске и добавил, что наш город — один из самых движняковых столиц России. 

— Д: А за счет чего произошел такой скачок? Я помню годы, когда зритель в Новосибирске мог ходить только в театр Афанасьева. 

— С: Да ничего особенного не произошло. Только рост уровня культурного потребления. Люди сегодня понимают, что есть альтернатива — они могут выбирать. А доступность культурной среды появилась благодаря Интернету и тому, что театры открыли для широкой публики. Я, кстати, должен уточнить, что здесь огромную роль играет позиция министерства культуры Новосибирской области. Вы сейчас будете говорить, что я пиарю нашу власть, но нет, они делают огромную работу для доступности культурной среды. 

— Д: А Новосибирский государственный театральный институт (далее — НГТИ) сыграл какую-то роль в развитии культурной среды? 

— С: Да. Но давайте проясним: вы сейчас говорите о роли чего? 

— Д: О роли НГТИ как институте производства новых талантов для театральной среды. 

— С: Что такое «производство новых талантов»? Думаю, что производство тех людей, которых мы хотим видеть в лидерах театрального движения. Проблема в том, что сегодня лидерство диктует одна институция, например, «Золотая маска». А завтра, предположим, уже другая институция определит ценности. Сейчас в театральной среде есть огромный интерес к традициям русского театра. Люди устали воспринимать театр как движение с потолка. 

— Д: Когда вы говорите про традиции русского театра, вы имеете в виду возвращение к классическим театральным формам? 

— С: Дмитрий, а скажите, пожалуйста, Пушкин — классика или современность? 

— Д: Классика, но и современность. 

— С: Именно. Визуальное театральное восприятие ориентируется и на классику, и на современность. Нельзя отметать новые технологии. Нельзя. Когда я начинал учиться — в 1975 году — на первой лекции по режиссуре нам сказали, что театр — искусство синтетическое. С 1975 года ничего не поменялось. То есть мы используем все современные виды художественного проявления: видео, «слышео», новые технологии, связанные с Интернетом, гаджетами.

— Д: Сергей Николаевич, а ваша новая постановка «Анна и Левин», где творчество Льва Николаевича Толстого очень иронично пересмотрено и интерпретировано. 

— С: Так, Дмитрий, давайте мы не будем ее обсуждать. Вы не досмотрели спектакль. 

— Д: Как? Я честно отсмотрел все три части.

— С: Аплодисменты, аплодисменты. Человек досмотрел «Анну и Левина». Я хочу сказать, что спектакль «Анна и Левин» — подкрадывание к русской прозаической драматургии. Я подходил к ней несколько десятилетий, потому что никогда не считал себя специалистом в области драматургии. Но вдруг я решил, что хочу поставить «Анну Каренину». 

— Д: Получилось? 

— С: Да. То, что мы попробовали поставить «Анну Каренину» говорит о том, что мы можем. Можем. Не знаю, как зрители отнеслись к моему спектаклю и, честно сказать, их мнение меня не очень волнует, потому что, на мой взгляд, спектакль демонстрирует удивительно тонкое, чистое и серьезное отношение к духовным ценностям нации. 

Считаю, что опыт оказался удачным. Более того, теперь для меня открывается портал в новое режиссерское и драматургическое творчество. В планах уже Достоевский, Стругацкие, Платонов. 

— Д: А как вы считаете, есть ли у новосибирского театра какие-то особенности?

— С: Понимаете, театр — понятие космополитические. Поэтомы мы все время внутри театра стремимся быть, как все. Считаю, что так мы губим, уничтожаем, нивелируем наш театр. Особенность сибирского театра в том, что мы удалены от культурной столицы России, удалены от Европы. У нас есть свое лицо. 

— Д: Что за лицо у новосибирского театра? Буду настойчив. 

— С: Будьте. Тогда я тоже буду настойчив. Лицо сибирского театра — Новосибирский городской драматический театр. Наш театр — про личностную стилистику каждого отдельного художника, а не про попытки подражать происходящему на мировой сцене. У нас собственный взгляд на окружающую жизнь. Режиссура — это мировоззрение. 

— Д: Не могу не задать вопрос. Зачем театр по «Гамбургскому счету» [примечание редактора: «Гамбургский счет» — то есть подлинная система ценностей]? 

— С: Ой-йо-йо-йой. Театр по «Гамбургскому счету» нужен для того, чтобы человек не сошел с ума от быта. Каждый раз, когда человек приходит в театр, он видит, что может быть иначе, чем у него дома. Такая инсинуация [примечание редактора: инсинуация — преднамеренная тайна неправда или клевета], которая принадлежит Гёте. Я же считаю, что человек потребляет театр, чтобы усилить личностные переживания от жизни. У Чехова есть рассказ «После театра», буквально три страницы. Сюжет следующий: молодая девушка приходит из театра, видимо, с оперы «Евгений Онегин». Она садится за стол и начинает писать письма: первое адресовано молодому студенту, ее поклоннику, а второе — молодому офицеру, которого она любит. Пишет одному, другому и не понимает, что хочет сказать. В результате, она устает от эмоций и чувств, падает лбом на стол и засыпает. Ее усталость говорит только о том, что человек приходит в театр, чтобы усилить свои потрясающие впечатления от жизни. Поверьте мне. Вы после каждого спектакля, который произвел на вас впечатление, думаете не о спектакле, не о том, как сыграли артисты. Если вы думаете об актерской игре, то вы посмотрели плохой спектакль. Хороший же — заставляет вас рефлексировать о том, как вы живете. Никогда по-другому театр не пригодится человеку. Никогда. Даже если он будет декларировать призывы к социальным переменам — нет. Театр нужен, чтобы усилить впечатления от жизни.

— Д: Сергей Николаевич, насколько я знаю, вы родились не в Новосибирске, а в селе Новочановское Барабинского района. 

— С: Да. Тогда село называлось не Новочановское, а совхоз №168 Барабинского района Новосибирской области. 

— Д: А как состоялось ваше первое знакомство с театром? 

— С: С театром я познакомился до того, как приехал в Новосибирск. Когда я был юным, Московский государственный университет распределял педагогов по России. К нам в село прислали трех преподавателей: география, литература и иностранный язык. Они работали с нами три года. Преподаватель литературы Ирина Ивановна Хрезько мне сказала: «Сереж, давайте мы сделаем вот что: чтобы вы не дурили себе голову всякими вокально-инструментальными кружками и непотребностями по части подростковых любовей, давайте мы организуем театр». Так в девятом классе я поставил спектакль по поэме Некрасова, он назывался «Русские женщины». 

— Д: Сергий Николаевич, а как вы думаете, у человека есть призвание? 

— С: Да, точно есть. Но ты не понимаешь, что оно существует много-много лет. Но потом, пройдя какой-то, как написано у Данте, путь до половины (или больше), ты понимаешь, что всё случилось именно так, как должно было случиться. Я думаю, что театр — мое призвание. Поэтому я ничего кроме театра в своей жизни не пробовал. Я работал грузчиком: носил окаренки на стройке, растворы. Еще помню, что после неудачного поступления в ГИТИС на актерский факультет меня просили поступить в военное училище. Мне тогда сразу мой друг сказал: «Ну и правильно, ты должен идти в Омское высшее командное танковое училище». 

— Д: Сергей Николаевич, ваше призвание — быть режиссером? 

— С: Не факт, Дима, не факт. 

— Д: Вы же уже доказали. Много раз. 

— С: Я еще не был писателем или поэтом.

— Д: А кинорежиссура? Я знаю, что вы сняли два фильма: последний — в 2009 году. А больше вы к киноискусству не возвращались. 

— С: Очень грустная тема для разговора. Я вообще считаю, что я родился кинорежиссером. Давайте честно: мое призвание — кинорежиссура. Два моих опыта опыта только подтвердили мое ощущение. Но кино всегда про индустрию, а значит — про деньги. Его невозможно снимать в провинции, нужно ехать в Москву. А я не хочу. Не хочу. Например, последний проект — «Идиотка» — я делал, чтобы доказать, что в Новосибирске можно снять хорошее игровое кино, не тратя денег. «Идиотка» — бесплатный проект. Я снял картину, показал ее, но сибирский кинематограф пока никому не нужен. Знаете, когда люди говорят о культурной столице, говорить о ней без наличия киноиндустрии нельзя. 

— Д: Я разговаривал с довольно крупным чиновников правительства Новосибирской области. Оказывается, рассматриваются варианты, чтобы в Новосибирске появился свой кинематограф. 

— С: Давайте сюда фамилию и телефон чиновника, будем разговаривать.

— Д: Если серьезно, то что нужно, чтобы в Новосибирске появилось качественное кино? 

— С: Деньги. За ними потянуться режиссеры и другие люди. Еще нужна добрая воля власти, чтобы финансировать производство фильмов. Нам же ничего не мешает развить кинематограф до уровня голливудского стандарта. 

— Д: Давайте предположим, что в Новосибирске появился кинематограф. Чем он сможет выделяться? 

— С: Если художники будут подражать тому, что происходит в Голливуде, на Западе или в Москве, то нет смысла заниматься кино у нас. Если мы сегодня поймем, что Сибирь — особая территория не только этнически, языково и культурно, то тогда можно заниматься фильмами. Например, Корея вышла в лидеры мирового кинематографа, потому что они понимают, что как в Корее — не бывает нигде. Но, в то же время, бывает везде. 

— Д: Вы сказали, что не хотите в Москву. Почему? 

— С: Нет, не хочу в Москву, не хочу, нет. В Москву и в Санкт-Петербург звали, но я не поехал. Почему? Потому что здесь должен кто-то всё делать. Во-вторых, в столицах таких, как я — тысячи. А может даже и больше. А здесь…

— Д: Афанасьев один? 

— С: Не потому, что я хочу быть жемчужиной в куче дерьма, нет. Мне кажется, что Новосибирск действительно может быть по-настоящему театральным городом вне зависимости от географического расположения. Здесь есть все предпосылки, чтобы здесь ставили спектакли, которые составят конкуренцию любому столичному или западному произведению. 

— Д: Вы чувствуете темпоритм Москвы, Санкт-Петербурга или Новосибирска? 

— С: Конечно. Москва — одна из самых мощных мировых столиц. Еще раз: одна из самых мощных. Питер — тоже, но там есть налет авангардизма, который во многом мешает Петербургу развиваться. А Новосибирск — город больших возможностей. Мне кажется, что люди, которые уезжают отсюда, совершают громадную ошибку. 

— Д: Как вы относитесь к тезису, что в «Новосибирске человек достиг потолка»? 

— С: Дима, я вас умоляю. Что за потолок такой, если ты его достиг? Нет, нет. Я считаю, что понятие «потолка» не существует. Вертикаль бесконечна. Есть же еще и категории уважения к тому место, которое тебя вырастило, вскормило, обогрело, дало профессию. В общем, Новосибирск — уникальный город. Новосибирск по размеру такой, какой должен быть. А Москва или Питер — слишком большие. Новосибирск — правильный мегаполис. Тут всегда людей столько, сколько должно быть. Нужно понимать, что если ты поедешь в столицы, то ты будешь многим среди многих. А в Новосибирске у тебя есть шанс стать личностью. Мне кажется, что интерес и индивидуальность Новосибирска в том, что он неповторим. Мне нравится Новосибирск, я горжусь тем, что я живу в нем. Мне нравится его название. 

— Д: В вашем лице мы встретили настоящего бескомпромиссного патриота Новосибирска. 

— С: Да не то слово. 

— Д: Сергей Николаевич, вы как художественный руководитель театра столкнулись с большим количеством мытарств, которые связаны со зданием для Новосибирского государственного драматического театра. Я читал ваше интервью 2019 года — тогда вы уже собирались уходить из театра. Скажите, пожалуйста, история с поиском места когда-нибудь закончится? 

— С: Да, да! Я всегда понимал, что мое отношение к профессии есть борьба. Кто думает, что все устроено иначе — заблуждается. Тогда, в 2019 году, случилась точка невозврата. Она определила дальнейшую судьбу театра и меня как режиссера. Когда я собрал пресс-конференцию, я понимал, что пошел на крайнюю меру. Но в итоге-то со мной заговорили. Меня услышали. В итоге сегодня мы живем в тонкое и трепетное время переезда в новое здание. 

— Д: А когда же, когда театр Афанасьева въедет в собственное здание? 

— С: Хочешь рассмешить Бога — расскажи ему о своих планах. Но вообще генеральный подрядчик сказал мне, что 1 сентября 2022 года он отдаст мне ключи от театра. Не знаю, стоит ли верить и думать, что все будет по так, но я вижу, что строителям нет смысла врать или фантазировать. 

— Д: А что изменится в связи с переездом? Может, фестиваль какой-то сделаете? 

— С: Что такое фестиваль? Они проходят везде. Во-первых, изменится комфорт зрителя. Во-вторых, я приостановил много проектов, потому что нужно дождаться переезда на новую сцену. Там будут другие технологии. Например, я отложил «Грозу» и «Бесприданницу» Александра Островского, «Трудно быть богом» братьев Стругацких, опыт моей работы с прозой Толстого и, конечно же, все чеховские пьесы. Я хочу их реинкарнировать, чтобы они шли всегда, долго и на века. 

— Д: Сергей Николаевич, вы воспитали не одно поколение актеров и стояли у истоков Новосибирского государственного института (далее — НГТИ). Были ли люди, которые поразил вас своим актерским даром? 

— С: Меня очень бесит формулировка «Вы воспитали….». Люди, что пришли учиться театральной профессии, сразу же — исключения. Они избранные, элита, потому что они для себя определили образ жизни, материального состояния и настроения, соответствующие профессии. Не все же добиваются успеха, которого добиваются Миронов или Звягинцев. Но тысячи и даже десятки тысячи идут в профессию только для того, чтобы себя духовно реализовать. Театральный институт — место, где ты встречаешься с людьми, которые решили отдать себя театру. 

— Д: Вы уже на первом курсе видите, что из конкретного человека может получиться талантливый актер? 

— С: Даже врать не буду — вижу. Одна известная новосибирская критик Валерия Николаевна Лендова как-то сказала, что «у Афанасьева глаз-ватерпас». До сих пор не понимаю, о чем она говорит, но да — видно, когда есть актерская природа, когда есть дарование, задаток. Дальше важно вовлечь. Сможет ли человек применить талант или нет — другой вопрос. 

— Д: Что помимо актерского таланта нужно человеку, чтобы он стал звездой? 

— С: Целеустремленность, воля, характер, сила духа, неспособность умирать от ошибок — иначе говоря, умение держать удар. 

— Д: Предположим, что вы взяли человека, выпестовали [примечание редактора: выпестовали, то есть выходили], человек раскрылся как актер, вызрел. А потом, например, уходит от вас и уезжает в Москву. Ваша реакция? 

— С: Давайте разделять: взял — про одно, выпестовал — про другое, раскрылся — про третье. А уходит человек либо из-за денег, либо из-за возможностей. Скажу честно: мне всегда тяжело переживать уход актера. Но каждый раз я пытаюсь справиться, потому что по-другому не бывает. Люди все равно растут, им все равно кажется, что на «том» берегу райские кущи. 

— Д: А к вам когда-то возвращались? 

— С: Нет. Уходя, уходили. Потому что я не возвращаю. Ушел — твой выбор, так и иди. 

— Д: Хорошо. У нас в проекте «Новосибирск | Главный» есть традиция: вопрос следующему гостю. Что бы вы хотели спросить у него? 

— С: Да понимаете в чем дело: у каждого свое представление о городе, о жизни. Поэтому я хочу сказать следующее: «Если ты не любишь Новосибирск — не приходи сюда. А если любишь — подумай, за что ты его любишь?». 

— Д: Сергей Николаевич, большое спасибо, что пришли к нам. Мне показалось, что сегодня мы коснулись важных тем. Спасибо.